«Великая Отечественная война 1941–1945 гг. явилась одним из самых тяжелых испытаний для нашей страны за всю ее многовековую историю. Разгром фашистский Германии стал возможен в результате мобилизации всех государственных ресурсов, неимоверного напряжения всех общественных сил, патриотического порыва и героизма миллионов граждан СССР. Проявив лучшие черты национального характера, наш народ с честью выдержал испытание, одержав великую победу. Цена ее оказалось огромной. Война собрала кровавую жатву с каждой советской семьи – смертями, ранениями, увечьями, разбитыми судьбами. Страна от Западного Буга до Волги лежала в руинах. Было разрушено 1710 городов, более 70 тыс. деревень и сел, взорвано и уничтожено около 32 тыс. промышленных предприятий».

Как правило, церковные историки не выделяют эту войну в отдельный период новейшей истории РПЦ. Но дата 4 сентября 1943 г., по общему мнению, является ключевой в истории церковно-государственных отношений советской эпохи. В ночь на 5 сентября 1943 г. в Кремле состоялась беседа И.Сталина и В.Молотова с Патриаршим Местоблюстителем митрополитом Сергием (Страгородским), митрополитами Алексием (Симанским) и Николаем (Ярушевичем). Динамика отношений Русской Церкви с властью в эти годы может быть описана следующим образом: начало позитивных изменений в 1939–1941 гг., их накопление и углубление в 1941–1943 гг., переход на новый качественный уровень в 1943 г., быстрое развитие в 1944–1945 гг., фаза наибольшего благоприятствования в 1945–1948 гг. Конечно, не следует забывать об относительном характере положительных новаций в советских государственно-церковных отношениях – законодательство СССР оставалось все таким же радикально антицерковным, в тюрьмах и лагерях по-прежнему томились священнослужители и простые верующие, жесткий контроль над Русской Церковью не ослабевал ни на секунду.

О начале войны Патриаршему Местоблюстителю митрополиту Сергию (Страгородскому) сообщили 22 июня 1941 г. после праздничной Литургии, когда он собирался служить акафист Всем святым, в земле Российской просиявшим. Митрополит Сергий произнес патриотическую проповедь и благословил паству на «предстоящий всенародный подвиг». Эту и последующие свои проповеди-призывы митрополит Сергий размножает на ротаторе и рассылает по приходам для зачтения с амвона16. Самое первое обращение «К пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», составленное и разосланное в первый день войны, «советские власти разрешили зачитать в храмах лишь 6 июля 1941 г, спустя два дня после того, как советские граждане услышали выступление Сталина, молчавшего двенадцать дней»17. Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к православному народу с патриотическими посланиями 24 раза. Послания призывали к борьбе с фашистскими захватчиками, вдохновляли народ и армию на подвиг, напоминали о патриотизме и религиозности наших прославленных предков, разъясняли антихристианский, античеловеческий характер нацистской идеологии. В течение войны архиереи и священники Русской Церкви многократно выступали с подобными обращениями и проповедями, в них нашла убедительное выражение патриотическая позиция РПЦ.

«В посланиях иерархов и проповедях священников Русская Церковь не только утешала верующих в скорби, но и поощряла их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживала веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем самым формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников. Кроме того, от имени Церкви подвергались осуждению дезертирство, сдача в плен, сотрудничество с оккупантами. Все это способствовало изживанию пораженческих настроений, получивших определенное распространение в первый период войны, и в конечном итоге создавало «нравственные условия победы», которые в значительной мере изменили ход военных событий».

Многие священнослужители только не словом, но и личным примером учили паству, как защищать Родину. Будущий Патриарх Пимен, тогда еще иеромонах, начал свой боевой путь заместителем командира роты и дослужился до звания майора. Архимандрит Алипий (Воронов), наместник Псково-Печерского монастыря в 1950–1960 гг., воевал четыре года, оборонял Москву, был ранен, получил государственные награды. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексей (Коноплев) на фронте был пулеметчиком, был награжден медалью «За боевые заслуги».

Еще одним направлением патриотической деятельности РПЦ было активное участие во всесоюзном сборе средств на нужды Красной армии, в помощь раненым бойцам и их семьям, на сооружение танковых колонн и авиа-эскадрилий. Сборы денежных пожертвований по приходам начались уже летом 1941 г. Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий в послании московской пастве 14 октября 1941 г. призвал благословение Божие на всех тех, кто своими «трудами и пожертвованиями содействует нашим доблестным защитникам»22, а 30 декабря 1942 г. обратился к верующим и духовенству с призывом собрать средства на сооружение танковой колонны имени Димитрия Донского.

Патриотический подъем населения СССР был так велик, что, несмотря на разруху, бедность, недостаток в самых необходимых вещах, поток средств на нужды Красной армии не ослабевал и на четвертый год войны. Верующие и духовенство РПЦ самым активным образом участвовали во всенародном деле. В первом номере ЖМП за 1944 г. сообщается, что, по призыву митрополита Николая (Ярушевича), прихожане Московских храмов в день праздника Рождества Христова весь тарелочный сбор, составивший 300 тыс. рублей, отдали на подарки Красной армии в знак благодарности «дорогим воинам за их подвиги, увенчанные блестящими победами на полях брани»68. Такие сборы прошли по всем епархиям.

23 марта 1944 г. от лица духовенства и верующих Москвы к Сталину с телеграммой обратились протоиерей Николай Колчицкий и московские благочинные: «Воодушевленные новым триумфом нашего оружия, верующие и духовенство Москвы собрали 1 000 000 рублей и просят принять их на сооружение самолетов. Да даст Господь Вам, дорогой Иосиф Виссарионович, сил и здоровья для скорейшего победоносного завершения войны с гитлеровскими людоедами».

В том же 4-м номере ЖМП за 1944 г., где публиковались телеграмма и ответ на нее Сталина, с его низменным «искренним приветом и благодарностью Красной армии», помещена была статья «На алтарь родины» митрополита Николая (Ярушевича) о передаче танковой колонны имени Димитрия Донского действующей армии. В приветственной речи на церемонии передачи митрополит Николай сказал слова, в которых, как кажется, чувствуется тот особый настрой, с каким паства РПЦ своими пожертвованиями и молитвами служила делу Победы: «От имени Патриарха Сергия, своего имени, от имени всей нашей Церкви, я хочу сказать вам, дорогие братья-воины, из глубины сердца: Бог в помощь вам в вашем святом деле защиты Родины! Пусть эти боевые машины, руководимые вашей крепкой, как гранит, волей к победе, несут мщение и смерть фашистским палачам нашего народа, истерзавшим и залившим кровью часть нашей священной Родины, этим сатанистам – врагам культуры и народного счастья, врагам человечества, недостойным носить человеческое имя, недостойным жить на земле! Духом с вами будем все мы, весь наш советский народ во всех ваших бранных подвигах. Мы пламенно молимся о победе нашего оружия и пламенно веруем в конечное торжество свободы, правды, мира…».

С истинно христианской самоотверженностью участвовали в сборе средств на нужды Красной армии верующие и духовенство из освобожденных от фашистских захватчиков районов.

В разоренном оккупацией Орле, «по освобождении его от немцев, с сентября 1943 г. по июнь 1944 г. на нужды, связанные с войной, внесено в отделения Госбанка от церквей и священнослужителей два миллиона пятьдесят одна тысяча пятьсот сорок шесть рублей и продуктов и вещей на двести сорок четыре тысячи пятьдесят рублей»71.

В период времени с окончания оккупации осенью 1943 г. по июнь 1944 г. «пожертвования от церковных православных общин и духовенства Ростовской области на нужды, связанные с войной, выразились в общей сумме 3 160 184 руб.»72.

Благочинный Заветнинского района Ростовской-на-Дону области протоиерей М.Молчанов, сам лично внесший 25 150 руб., пишет в отчете, что «эти пожертвования можно уподобить «лепте вдовицы», но, принимая во внимание, что жители пострадали от владычества немцев, которые разграбили и уничтожили домашнее и колхозное имущество, инвентарь, угнали скот, нас утешает, что и наша малая капля влилась в общую многоводную реку всенародной помощи нашей Родине»73. Это – характерное настроение для духовенства и верующих в Великую Отечественную войну.

«Особенное значение в заключительный период войны имел начатый в октябре 1944 г. сбор средств в фонд помощи детям и семьям бойцов Красной армии. Еще в мае 1944 г. митрополит Алексий и его сестра А.Погожева передали свою дачу на станции Сиверская под детский дом для детей погибших солдат и офицеров»74.

Православный народ собрал более 8 миллионов рублей, на них были выстроены 40 танков, которые митрополит Николай (Ярушевич) 7 марта 1944 г. передал Красной армии. «Танки из колонны имени Димитрия Донского участвовали в освобождении Украины, Белоруссии, Молдавии, Польши, в составе 516-го танкового полка дошли до Берлина»23. Средства верующих шли на создание двух авиа-эскадрилий – имени Александра Невского и «За Родину». «В первый же год войны православные храмы Москвы передали в Фонд обороны более 3 млн рублей, церкви Горького (Нижний Новгород. – Ред.) – более 4 млн рублей, церкви Куйбышева (Самара. – Ред.) – более 2 млн рублей»24. «В конце 1944 г. каждая епархия прислала в Синод отчеты о своей патриотической деятельности… Выяснилось, что к этому времени сумма церковных взносов на нужды войны по предварительным неполным данным составила более 200 миллионов рублей, в том числе по Горьковской области – 9234 тыс., Ставропольскому краю – 6130 тыс., Свердловской области – 4615 тыс., Красноярскому краю – 4 179 тыс. и т. д.»25 «Общая сумма патриотических взносов духовенства и мирян Ленинградской епархии за июль 1941 – июнь 1945 гг. составила 17 423,1 тыс. рублей…»26

На имя Сталина поступали телеграммы и письма от иерархов, клириков, отдельных верующих с отчетами о внесении пожертвований в Фонд обороны. Например, типичное для того времени письмо от 28 декабря 1942 г. председателя церковного совета Хомутовской церкви Щелковского района Московской области А.Чайникова и священника К.Гриневича И.В.Сталину: «Сегодня мы внесли в Щелковский госбанк от верующих нашей православной церкви добровольное пожертвование в сумме 10 000 рублей на оборону Отечества в твердой надежде, что по усердным молитвам Господь Бог дарует победу нашим бодрым братьям, славным воинам Красной армии».

До 1943 года государство допускало участие РПЦ в помощи фронту, как правило, только в виде материальных пожертвований, иные церковные благотворительные инициативы не находили понимания у властей. Так, предложение церковной общины Князь-Владимирского собора Ленинграда открыть на средства общины лазарет для раненых и больных воинов, поданное в Ленсовет уже 24 июня 1941 г. не получило ответа.

У Церкви есть сильное оружие неведомое миру – молитва. Первый молебен «о даровании победы» Патриарший Местоблюститель митрополит Сергий отслужил в Богоявленском соборе 26 июня. С этого времени повсеместно в храмах Московской Патриархии за богослужением с незначительными изменениями читали молитву, написанную архиепископом Августином (Виноградовским) в Отечественную войну 1812 г.29 Также служили специально составленный «Молебен в нашествии супостатов, певаемый в Русской Православной Церкви в Отечественную войну» с многолетием «победоносному воинству нашему»30. Особый молитвенный подвиг совершали в дни блокады митрополит Алексий (Симанский) с духовенством и верующими Ленинграда. Даже в самые суровые дни зимы 1941–1942 гг. не прекращались богослужения в городских храмах. Умирали от голода, холода и бомбежек священнослужители и члены клира, но не прерывалась молитва. Сотнями в день совершались отпевания в кладбищенских храмах. Согласно списку священнослужителей и действующих храмов РПЦ в Ленинграде, составленному митрополитом Алексием (Симанским) 4 сентября 1941 г., в городе и пригородах действовало 7 храмов Московской Патриархии, которые в течение всей блокады были наполнены причастниками и молящимися. Горячо молилась о победе русского воинства вся Русская Церковь во главе с местоблюстителем митрополитом Сергием. Он с октября 1941 г. по август 1943 г. находился в эвакуации в Ульяновске. По рассказам келейника, архимандрита Иоанна (Разумова), в ночь на 2 февраля 1943 г. болевший в то время старец-митрополит попросил помочь ему подняться с постели. «Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром!» Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом». Особой в годы Великой Отечественной войны была молитва святых – преподобного Серафима Вырицкого, блаженной старицы Матроны, священноисповедника Василия (Преображенского), епископа Кинешемского, священноисповедника Афанасия (Сахарова), епископа Ковровского и других. Они молились не только о победе русского воинства и мире всего мира, но и, по заповеди Христовой, о спасении душ всех своих соотечественников: как «о братиях наших, на судищи, в темницах, узах, заточении, изгнании и горьких работах сущих», так и «о врагах наших, ненавидящих и гонящих нас, и о всех сущих вне Православной Церкви и заблудших».

Патриотическая деятельность Церкви завоевывала признание и уважение все большего числа советских людей. «Об этом писали в адрес правительства СССР бойцы и командиры действующей армии, работники тыла, общественные, религиозные деятели и граждане союзных, дружественных и нейтральных государств»34. Благодарственные письма приходили и в адрес церковных иерархов. Так, Владыку Алексия (Симанского) поздравил с 1-м Мая 1944г. боец 2-й партизанской бригады А.Г.Голицин. Он писал митрополиту: «Ваш агитационный листок сыграл немалую роль среди оккупированного населения в деле оказания помощи партизанам, а вместе с этим и борьбе против фашизма. Этот листок – среди населения — как Божье письмо, и за него немецкие коменданты в своих приказах грозили смертной казнью, у кого он будет обнаружен».

С оккупированных территорий стали поступать сведения, что немецкие власти выдают разрешения на открытие церквей. Там началось настоящее религиозное возрождение. Однако, как правило, оно носило стихийный характер, и германское командование поначалу лишь не препятствовало проявлению того религиозного чувства, которое русский народ скрывал и прятал при советской власти. Всего в захваченных районах РСФСР открылось, по подсчетам М.В.Шкаровского, «примерно 2150 храмов: около 470 на Северо-Западе, в Курской области – 332, Ростовской – 243, Краснодарском крае – 229, Ставропольском – 127, Орловской области – 108, Воронежской – 116, Крымской – 70, Смоленской – 60, Тульской – 8 и около 500 в Орджоникидзевском крае (Ставропольский край. – Ред.), Московской, Калужской, Сталинградской, Брянской и Белгородской областях (причем в двух последних не менее 300)»36. В Киевской епархии только в 1942 г. «было открыто 8 монастырей и 318 храмов, в которых служили 434 священника»37. В течение 1941–1943 гг. менялось отношение немецкой администрации к Русской Православной Церкви. В донесениях 1943 г. с захваченных территорий она уже «была отнесена к разделу «противник» наряду с коммунистической партией, партизанами и евреями».

Уже в 1941 г. государственная атеистическая пропаганда была минимизирована. Деятельность Союза воинствующих безбожников, пока еще официально не распущенного, была свернута. Журналы «Безбожник», «Антирелигиозник» и другие издания СВБ не выпускались, якобы из-за отсутствия бумаги. В то же время бумага отличного качества нашлась на отпечатанный в 1942 г. в типографии СВБ 50-тысячный тираж книги «Правда о религии в России», которая должна была распространяться в основном за границей. Выпуск книги санкционировался специальным постановлением ЦК ВКП(б) от 10 марта 1942 г. за №П36/259 , за его выполнение был ответственен сам народный комиссар внутренних дел Л.Берия. Издание носило пропагандистский характер и должно было убедить зарубежных читателей, что главные исторические невзгоды Русская Церковь пережила от германской агрессии. Уже с осени 1941 г. репрессии против клириков Московской Патриархии несколько сократились. За 1941–1943 гг. из лагерей на свободу вышли десятки священнослужителей, шесть архиепископов и пять епископов. В марте 1942 г. власти разрешили проведение собора епископов в Ульяновске. На нем было осуждено создание автокефальной Украинской Православной Церкви и запрещен в служении епископ Поликарп (Сикорский). Возобновились архиерейские хиротонии. В ноябре 1942 г. митрополит Николай (Ярушевич) вошел в состав Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию немецко-фашистских злодеяний. Появилась возможность открыть несколько новых приходов. В идеологии большевистской партии завершался, начатый еще в 1930-е гг., переход от революционного интернационализма к советскому патриотизму, не чуждому русских национально-патриотических традиций, главной хранительницей которых была, без сомнения, Русская Православная Церковь. Имена святых князей Александра Невского и Димитрия Донского теперь упоминались в положительном контексте. Были введены новые ордена и медали в честь русских полководцев. В кабинете Сталина появились портреты Суворова и Кутузова. В Пасхальную ночь 1942 г. в Москве, Ленинграде и ряде других городов отменили комендантский час и разрешили крестные ходы с зажженными свечами.

Однако действительная нормализация церковно-государственных отношений нуждалась в более решительных шагах со стороны руководства СССР. И они были сделаны в 1943 г.

5 января 1943 г. митрополит Сергий (Страгородский) отправил в Кремль Сталину телеграмму, в которой сообщал, что по его почину начат сбор пожертвований среди духовенства и верующих на танковую колонну имени Дмитрия Донского и собрано уже 500 000 рублей. В связи с этим он просил открыть в Госбанке специальный счет. В ответной телеграмме Сталин передавал привет православному русскому духовенству и верующим и «благодарность Красной армии за заботу о бронетанковых силах Красной армии». В конце было прибавлено: «Указание об открытии специального счета в Госбанке дано»42. Так, в начале третьего года войны государство хотя бы де-факто признало за РПЦ статус юридического лица, которого Церковь была лишена весь советский период. Вышеупомянутые телеграммы наряду с другими церковными документами были опубликованы в том же году в новой пропагандистской книге, посвященной патриотической деятельности Московской Патриархии, – «Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война».

С начала 1943 г. на освобожденных от фашистов территориях открытые в годы оккупации храмы в большинстве случаев уже не закрывались, а духовенство, служившее в них при немцах, СМЕРШ (военная контрразведка – Ред.) зачастую не трогал. И все же машина репрессий продолжала работу: «В 1943 г. было арестовано более 1 тыс. православных священников, из них расстреляно 500».

    

(Информация взята из православных источников в т.ч.: https://mepar.ru/library/vedomosti/49/738/)